Анастасия Акулова - Новый мир встречает по одёжке. Новый мир встречает по одёжке (Анастасия Акулова) Новый мир встречает по одежке скачать полностью

Судьба – как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Зэев Арири

Новый мир встречает по одёжке

Глава 1

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то гов

...

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Раз в жизни решили справить с подружками Хэллоуин. Они-то оделись гламурными ведьмочками-русалочками-демоницами. А вот мне захотелось сэкономить на костюме, поэтому я и оделась в… ЭТО. Да кто ж знал, что демиургам захочется «пошалить»?!

• Новый мир встречает по одёжке

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Новый мир встречает по одёжке (Анастасия Акулова) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Судьба – как клавиши рояля,

И хоть длинна их череда,

Мешала радости с печалью,

А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,

Оберегала от беды,

И, избегая полутонов,

Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,

Когда ты мне давала шанс.

Теперь же я с любым аккордом,

Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!

Но, пропуская ноту соль,

И игнорируя надежды,

Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,

Чтоб обойти тебя в объезд,

Ты пропускаешь белый клавиш

И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,

Нажав все клавиши подряд.

Но редко попадает белый,

Все чаще черные звучат.

Зэев Арири

Новый мир встречает по одёжке

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то говорить? – Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

– Вообще-то да, – кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

– И что? – фыркнула, – Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

– Так и знала, что ты будешь ворчать, – невесело усмехнулась Ксюха.

– Кать, ну не будь занудой, – Вика, наоборот, озорно улыбнулась, – Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели!

– Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тож накупим, – поддакнула Ната.

– И пацанов пригласим, – вступила в общий хор Ксюха.

Все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

– Ну, раз пошла такая пьянка…

«Не просто покидают этот мир – с собой уносят и частицу смысла твоей жизни…»

Михаил Мамчич

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошло только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора.

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей, слаженной, как единый организм. Все мы были невероятно важны друг для друга. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое. У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, будто всё хорошо, но улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она считала, что я сумею много добиться и не знать подобных лишений, гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… но и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и преподносить себя, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой – каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась преподнести это как свою личную прихоть – быть лучшей.

Была «своей» для многих, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, как увядший цветок.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, на один факультет, заселились в одну и ту же комнату. При чём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть, на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…

Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

– Нет. Нет. И нет! – Категорично заявила я, в ужасе уставившись на коробку, – Ни за что, слышишь!

– Тогда ко мне никаких претензий, – пожала плечами Вика, – Я, конечно, понимаю, что у тебя с финансами туго, но либо ты берёшь этот мой старый костюм, либо покупаешь сама.

– Как будто я у тебя денег прошу, – обижено надулась я.

– Да я б сама тебе купила бы, но ты ведь у нас гордая, – ухмыльнулась Вика, примеряя симпатичные рожки.

С неохотой признав убедительность её слов, я ещё раз с подозрением уставилась в коробку, поставленную передо мной. Однако вид обтягивающих, чёрных кожаных ласин, лакированных батильон того же цвета с пятнадцатисантиметровой шпилькой и шнуровкой, обтягивающей чёрной водолазки с очень нескромным декольте, пушистых чёрных ушек на заколках и хвоста из искусственной шерсти по прежнему вызывал у меня ужас. К этому ещё прибавились чёрные перчатки с искусственными когтями на пальцах. Хотя хвост почему-то смутил меня больше. Но попытка не пытка.

– Скоро вечер. Давайте примерять… – обречённо предложила я, на что девчонки удовлетворённо взвизгнули и разбежались со своими коробками.

Тут началась целая эпопея под названием «Катя пытается влезть в штаны». Нет, я не толстая, скорее, средняя, но до Вики с её осиной талией мне очень далеко. Так что всё то время, пока натягивала эти ласины, я успела подробно объяснить, когда, кому, куда и сколько раз я успею их засунуть, если они не налезут. И когда чудо свершилось, я, походящая на взъерошенного воробья, искупавшегося в луже, ощутила себя покорителем новых вершин. Водолазка натягивалась не в пример лучше, батильоны тоже, хотя я понятия не имею, как буду передвигаться на таких ходулях.

Потом, подсушив свои ещё немного мокрые после душа волосы, я решила собрать их в высокий хвост. Средней длины, непослушные, густые и вьющиеся, как львиная грива – мне порой тяжело было с ними справляться по утрам, но остригать короче я пока не хотела. Цвет волос мне всегда нравился – непостоянный, как и я. Иногда они бывали светло-русыми, иногда-медово рыжими, в зависимости от освещения, но чаще – приятного соломенного оттенка. Глаза у меня обычные, медово-карие, даже желтоватые, как у волка, но мне нравится. Необычно, кто бы что ни говорил… Ну, мне так кажется.

В остальном мне мало что прям нравится в моей внешности. Средний рост, обычная фигура, грудь третьего размера, чистая бледная кожа, по-гречески прямой нос, маленькие, но пухлые губы, аккуратные брови. Я не красавица с обложки, но стараюсь ухаживать за собой по уже известным причинам. Однако особое удовольствие мне всегда почему-то доставлял красивый макияж. Легчайший слой пудры, аккуратные тонкие стрелки на глазах, в меру туши, подводка для выразительности, слегка подведённые брови, нарисованные подводкой кошачьи усики, и яркая помада. Давно я не красилась так ярко, но… гулять так гулять! Симпатичные длинные серёжки завершили довольно экстравагантный образ. Ну всё, я готова.

Заглянув в коробку, натянула тонкие перчатки с когтями. Хвост даже не стала пробовать прицепить – не в трусы же его запихивать, чтоб держался.

Зевнув, я встала, пробуя себя в качестве балерины (с этими жуткими каблуками…) и осмотрелась. Девчонки давно оделись, оценивающе рассматривая то своё отражение в зеркале, то друг друга.

Вика, как я уже знала, была в образе демоницы. Её наряд оказался более откровенным, чем мой: ласины тоже кожаные и того же цвета, батильоны тоже схожие, только красные и не лакированные, но вместо водолазки – кожаный топ с рукавами майки, красного цвета. Волосы она накрутила и распустила – они шёлковым, блестящим чёрным каскадом спускались ниже лопаток. Волосам её, кстати, я безумно завидую. Макияж такой же, как у меня, только плюсом слой тональника, подчёркивающий контраст её ровной бледной кожи и сияющих чёрных глаз. В довершение всего – изящный чёрный браслет и серёжки, поблёскивающие на свету, а так же искусственные чёрные крылья падшего ангела, каким-то образом прикреплённые к спине.

Ксюха, наша блонди с каре, удивила меня на удивление качественным рыжим париком, почти не отличить от настоящих волос. Дело в том, что она, натуральная рыжая, возненавидела свой цвет волос с тех пор, как её самый бурный роман кончился с появлением соперницы, крашеной в этот цвет. У неё на этой почве своеобразный бзик: все рыжие – непременно сволочи и стервы.

Но выглядела она не хуже Вики. Ей, веснушчатой и зеленоглазой, безумно шёл этот огненный цвет. Она где-то откопала изумительное платье в пол, ярко синего цвета, переливающееся на свету несколькими оттенками. Волосы тоже распущенны, в специально созданном художественном беспорядке, который смотрелся весьма гармонично и подходил к образу. Дорогущие серёжки с сапфирами, которыми она так гордилась и красивый выразительный макияж завершили образ. Она реально походила на ведьму.

Ну и Ната… она, если честно, тоже удивила. Длинная юбка изумрудного цвета, с орнаментом, напоминающим чешую, почти полностью облепляла ноги, расходясь лишь в самом конце, чтобы дать хоть какую-то возможность передвигаться. Верх напоминал нечто среднее между очень коротким топом и лифчиком, как те, что одевают для восточных танцев – он делал её маленькую грудь визуально больше. Костюм в изумрудных тонах с вплетениями серебра. Очевидно, Ната хотела создать образ русалки, но лично мне она больше напоминала змейку с герба Слизерина из «Гарри Поттера». Наверное, из-за выбранных цветов и хитрого прищура почти бирюзовых глаз. Но, надо признать, выглядела она очень неплохо, как и Вике, ей есть что показать – в отличие от нас с Ксюхой, они активно занимались спортом, хотя и не перебарщивали с этим.

Конец ознакомительного фрагмента.

Анастасия Акулова

Новый мир встречает по одёжке-2

Поймай мечты

От автора

Решила связать этой книгой две свои литературные вселенные: неоконченную серию «капканы интриг» (включающую в себя две книги – «В ловушке безысходности» и «Лишь вера последней погаснет») и короткую книгу «новый мир встречает по одёжке». Будут задействованы персонажи обеих вселенных. Надеюсь, вам понравится:)

Не планируй неудачу – жизнь помчится кувырком!

Ты поставь себе задачу меньше думать о плохом!

Наши мысли материальны – не надумывай беду!

Слово каждое реально – что ж ты мелешь ерунду!

Сколько раз ты, между прочим, говорил: «Я так и знал!»?

Значит думал и порочил, яму сам себе копал?

Сколько раз судьбу-злодейку проклял ты и укорил,

А потом искал лазейку в том, что сам наговорил?

Тонкий мир – он где-то рядом, в нём и мысли и слова

Расцветают пышным садом, прут, как сорная трава!

Тары-бары, разговоры, то да сё – словесный хлам!

После лезешь на заборы, что себе настроил сам!

Лучше думай о хорошем. Не скули! Не злись! Не ной!

Не трясись над каждым грошем! Отвлекись! Не можешь? Пой!

Пой о радости и счастье, да о жизни без разлук!

Сам заметишь, что ненастье как-то отступило вдруг.

Как-то чище рядом стало, что-то меньше не везёт,

Смотришь: времечко настало и душа сама поёт!

Мыслями не вьёшь веревки, не болтаешь языком,

Жизнь идёт легко и ловко, а не мчится кувырком!

Так, мудрея понемножку, легче, радостней живёшь -

Это ты мостишь дорожку, по которой сам идёшь!

Валентина Лескова

Снег. Белый, пушистый, как маленькие кусочки облаков, искрящийся на свету. Снег. Казалось, он укрыл собою всё сущее, и мир превратился в сплошные, бескрайние, необъятные белые просторы. Природа спала безмятежно, как младенец, а люди вокруг радовались солнечному, относительно тёплому зимнему дню. И мы с подругой не были исключением.

Визжа, будто режут, как дети малые скатывались с огромной причудливой горки, построенной на центральной площади нашего города, обкидывались снежками, валялись в сугробах, и смеялись, смеялись…

– Вот тебе и будущие журналист и юрист, – с улыбкой пробормотала Аня, – Не солидно как-то.

– Ой, да ладно, – с лёгкой полуулыбкой отмахнулась я, – не удивлюсь, если сам президент перед Рождеством любит на горке кататься.

Я бы на это посмотрела.

– Помнишь, что мы сегодня должны сделать? – Поигрывая бровями, добавила Аня, – И попробуй только отвертеться.

Я с обречённым вздохом упала обратно в сугроб. Настроение испортилось за секунду.

– Может не надо, а? – Умоляюще простонала я, – Ты мне и так мозг вынесла со своим оккультизмом, гадалка фигова. Хоть бы праздник не портила.

Не то, чтобы я верила во всякую такую чушь, но… после того, как попадаешь в другой мир кошкой просто потому, что именно такой костюм выбрала на Хэллоуин и попалась под горячую руку скучающему демиургу, ещё и не такого начнёшь побаиваться.

– Но-но, повежливей, – наигранно приосанилась та, – Что ты как лох, а? Это же интересно. И вообще, ты мне уже обещала. Так что надо, Федя, надо.

Увы, это так. Наверное, я была пьяная или после сессии, что, в общем-то, равноценно.

– Какой чёрт меня за язык тянул? – Пробормотала я, поднимаясь с сугроба, – Ладно, пошли домой. Детство в одном месте уже наигралось.

За этот год моя жизнь сильно изменилась, просто перевернулась с ног наголову. Оно и немудрено: я больше не была человеком. Точнее, почти не была. У меня появилась вторая сущность, второе «я», совсем как в грёбанном фэнтези, чтоб его. Дражайшая богиня-демиург оставила мне подарочек на память о путешествии в другой мир: способность обращаться в кошку. И ладно бы только это: моя человеческая половина тоже слегка изменилась, будто подстраиваясь под звериную. Обострилось зрение, обоняние, слух, я стала намного гибче, изменились движения, походка, взгляд. Благо, что сырого мяса не хотелось. Я стала женственнее, грациознее, что ли, но это уже была будто не совсем я. Точнее, не та я, что была год назад. Или же во мне что-то навсегда сломалось, или же я, напротив, стала сильнее.

Мир, в котором родилась и жила столько лет, открылся мне с другой стороны. Иногда по ночам выпускала своё внутреннее «я» наружу, и бегала по огромному городу, чувствуя себя свободной от всего на свете, изучая заново то, что, казалось, прекрасно знала. В такие моменты всё – сплошь заасфальтированные дороги, бесчисленные магазины, жилые многоэтажки, аккуратно

Судьба – как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Зэев Арири

Новый мир встречает по одёжке

Глава 1

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то говорить? – Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

– Вообще-то да, – кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

– И что? – фыркнула, – Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

– Так и знала, что ты будешь ворчать, – невесело усмехнулась Ксюха.

– Кать, ну не будь занудой, – Вика, наоборот, озорно улыбнулась, – Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели!

– Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тож накупим, – поддакнула Ната.

– И пацанов пригласим, – вступила в общий хор Ксюха.

Все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

– Ну, раз пошла такая пьянка…

* * *

«Не просто покидают этот мир – с собой уносят и частицу смысла твоей жизни…»

Михаил Мамчич

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошло только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора.

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей, слаженной, как единый организм. Все мы были невероятно важны друг для друга. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое. У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, будто всё хорошо, но улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она считала, что я сумею много добиться и не знать подобных лишений, гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… но и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и преподносить себя, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой – каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась преподнести это как свою личную прихоть – быть лучшей.

Была «своей» для многих, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, как увядший цветок.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, на один факультет, заселились в одну и ту же комнату. При чём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть, на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…

Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Анастасия Акулова
Новый мир встречает по одёжке

Судьба – как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Зэев Арири

Новый мир встречает по одёжке

Глава 1

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то говорить? – Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

– Вообще-то да, – кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

– И что? – фыркнула, – Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

– Так и знала, что ты будешь ворчать, – невесело усмехнулась Ксюха.

– Кать, ну не будь занудой, – Вика, наоборот, озорно улыбнулась, – Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели!

– Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тож накупим, – поддакнула Ната.

– И пацанов пригласим, – вступила в общий хор Ксюха.

Все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

– Ну, раз пошла такая пьянка…

* * *

«Не просто покидают этот мир – с собой уносят и частицу смысла твоей жизни…»

Михаил Мамчич

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошло только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора.

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей, слаженной, как единый организм. Все мы были невероятно важны друг для друга. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое. У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, будто всё хорошо, но улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она считала, что я сумею много добиться и не знать подобных лишений, гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… но и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и преподносить себя, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой – каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась преподнести это как свою личную прихоть – быть лучшей.

Была «своей» для многих, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, как увядший цветок.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, на один факультет, заселились в одну и ту же комнату. При чём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть, на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…

Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

* * *

– Нет. Нет. И нет! – Категорично заявила я, в ужасе уставившись на коробку, – Ни за что, слышишь!

– Тогда ко мне никаких претензий, – пожала плечами Вика, – Я, конечно, понимаю, что у тебя с финансами туго, но либо ты берёшь этот мой старый костюм, либо покупаешь сама.

– Как будто я у тебя денег прошу, – обижено надулась я.

– Да я б сама тебе купила бы, но ты ведь у нас гордая, – ухмыльнулась Вика, примеряя симпатичные рожки.

С неохотой признав убедительность её слов, я ещё раз с подозрением уставилась в коробку, поставленную передо мной. Однако вид обтягивающих, чёрных кожаных ласин, лакированных батильон того же цвета с пятнадцатисантиметровой шпилькой и шнуровкой, обтягивающей чёрной водолазки с очень нескромным декольте, пушистых чёрных ушек на заколках и хвоста из искусственной шерсти по прежнему вызывал у меня ужас. К этому ещё прибавились чёрные перчатки с искусственными когтями на пальцах. Хотя хвост почему-то смутил меня больше. Но попытка не пытка.

– Скоро вечер. Давайте примерять… – обречённо предложила я, на что девчонки удовлетворённо взвизгнули и разбежались со своими коробками.

Тут началась целая эпопея под названием «Катя пытается влезть в штаны». Нет, я не толстая, скорее, средняя, но до Вики с её осиной талией мне очень далеко. Так что всё то время, пока натягивала эти ласины, я успела подробно объяснить, когда, кому, куда и сколько раз я успею их засунуть, если они не налезут. И когда чудо свершилось, я, походящая на взъерошенного воробья, искупавшегося в луже, ощутила себя покорителем новых вершин. Водолазка натягивалась не в пример лучше, батильоны тоже, хотя я понятия не имею, как буду передвигаться на таких ходулях.

Потом, подсушив свои ещё немного мокрые после душа волосы, я решила собрать их в высокий хвост. Средней длины, непослушные, густые и вьющиеся, как львиная грива – мне порой тяжело было с ними справляться по утрам, но остригать короче я пока не хотела. Цвет волос мне всегда нравился – непостоянный, как и я. Иногда они бывали светло-русыми, иногда-медово рыжими, в зависимости от освещения, но чаще – приятного соломенного оттенка. Глаза у меня обычные, медово-карие, даже желтоватые, как у волка, но мне нравится. Необычно, кто бы что ни говорил… Ну, мне так кажется.

В остальном мне мало что прям нравится в моей внешности. Средний рост, обычная фигура, грудь третьего размера, чистая бледная кожа, по-гречески прямой нос, маленькие, но пухлые губы, аккуратные брови. Я не красавица с обложки, но стараюсь ухаживать за собой по уже известным причинам. Однако особое удовольствие мне всегда почему-то доставлял красивый макияж. Легчайший слой пудры, аккуратные тонкие стрелки на глазах, в меру туши, подводка для выразительности, слегка подведённые брови, нарисованные подводкой кошачьи усики, и яркая помада. Давно я не красилась так ярко, но… гулять так гулять! Симпатичные длинные серёжки завершили довольно экстравагантный образ. Ну всё, я готова.

Заглянув в коробку, натянула тонкие перчатки с когтями. Хвост даже не стала пробовать прицепить – не в трусы же его запихивать, чтоб держался.

Зевнув, я встала, пробуя себя в качестве балерины (с этими жуткими каблуками…) и осмотрелась. Девчонки давно оделись, оценивающе рассматривая то своё отражение в зеркале, то друг друга.

Вика, как я уже знала, была в образе демоницы. Её наряд оказался более откровенным, чем мой: ласины тоже кожаные и того же цвета, батильоны тоже схожие, только красные и не лакированные, но вместо водолазки – кожаный топ с рукавами майки, красного цвета. Волосы она накрутила и распустила – они шёлковым, блестящим чёрным каскадом спускались ниже лопаток. Волосам её, кстати, я безумно завидую. Макияж такой же, как у меня, только плюсом слой тональника, подчёркивающий контраст её ровной бледной кожи и сияющих чёрных глаз. В довершение всего – изящный чёрный браслет и серёжки, поблёскивающие на свету, а так же искусственные чёрные крылья падшего ангела, каким-то образом прикреплённые к спине.

Ксюха, наша блонди с каре, удивила меня на удивление качественным рыжим париком, почти не отличить от настоящих волос. Дело в том, что она, натуральная рыжая, возненавидела свой цвет волос с тех пор, как её самый бурный роман кончился с появлением соперницы, крашеной в этот цвет. У неё на этой почве своеобразный бзик: все рыжие – непременно сволочи и стервы.

Но выглядела она не хуже Вики. Ей, веснушчатой и зеленоглазой, безумно шёл этот огненный цвет. Она где-то откопала изумительное платье в пол, ярко синего цвета, переливающееся на свету несколькими оттенками. Волосы тоже распущенны, в специально созданном художественном беспорядке, который смотрелся весьма гармонично и подходил к образу. Дорогущие серёжки с сапфирами, которыми она так гордилась и красивый выразительный макияж завершили образ. Она реально походила на ведьму.

Ну и Ната… она, если честно, тоже удивила. Длинная юбка изумрудного цвета, с орнаментом, напоминающим чешую, почти полностью облепляла ноги, расходясь лишь в самом конце, чтобы дать хоть какую-то возможность передвигаться. Верх напоминал нечто среднее между очень коротким топом и лифчиком, как те, что одевают для восточных танцев – он делал её маленькую грудь визуально больше. Костюм в изумрудных тонах с вплетениями серебра. Очевидно, Ната хотела создать образ русалки, но лично мне она больше напоминала змейку с герба Слизерина из «Гарри Поттера». Наверное, из-за выбранных цветов и хитрого прищура почти бирюзовых глаз. Но, надо признать, выглядела она очень неплохо, как и Вике, ей есть что показать – в отличие от нас с Ксюхой, они активно занимались спортом, хотя и не перебарщивали с этим.

Оглядев девочек, я поняла, что мой наряд вовсе не такой извращенский, как показалось в начале, и успокоилась на этот счёт.

Запихав обратно в шкаф коробки из-под костюмов и косметику, мы ещё раз осмотрели квартиру. Всё было готово: убрано, куча еды, алкоголя, симпатичный декор и всё в этом духе. Пригласить решили немного народу, самых дружелюбных и приятных ребят из знакомых. Те идею поддержали на «ура».

Вскоре все приглашённые были в сборе, и мы погромче врубили музыку, каким-то чудом сумев заранее договориться на этот счёт с соседями.

Глава 2

«– В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили – взорвали туалет или…

– Взорвали туалет? – изумился один. – Мы никогда не взрывали туалетов.

– А может попробуем? – хмыкнул второй. – Отличная идея, спасибо, мам».

Джоан Роулинг. «Гарри Поттер и Философский камень».

Где-то…

– Слушай, зачем тебе это? – Устало прогремел басистый мужской голос.

– Скучно. – Безыскусно отозвался звонкий женский голос. – Ты сам говорил, что смертные – это забавные игрушки. Я их люблю, но немножко пошалить…

– А, ладно, – равнодушно отмахнулся тот, – Всё равно ведь поступишь по-своему.

– Ты как всегда прав, дорогой братец, – в её голосе чувствовалась довольная улыбка.

– Ну и кого, в какой мир ты будешь закидывать? – Без энтузиазма поинтересовался демиург.

– Метод тыка никто не отменял, – усмехнулась та, – Кажется, у людей в закрытом мире сегодня праздник, когда все почему-то переодеваются в другие расы.

– И?.. – демиург не совсем понимал сестру.

– Ну вот, в выборе расы пусть винят себя, – хихикнула она, предвкушая забавную шалость. – А с миром посмотрим.

* * *

Всё было хорошо. Даже не так, всё было ОТЛИЧНО. Ух, давно мы так не отрывались. Приличный вечер спустя полтора часа перерос в анархию и вакханалию. К концу вечера горилла орала в караоке матерные песни, Дракула хрюкал в обнимку с бутылкой шампанского, фея танцевала на столе, размахивая волшебной палочкой. Демоница, тобишь Вика, уже пылко признавалась в любви какому-то блондинчику-ангелу, и тот, кажется, был уже совсем не против их противозаконного союза. Помесь русалочки и рептилии уже дрыхла в уголке, я рядом ржала в голос над какими-то анекдотами, наша рыжая ведьма бегала по квартире «сидя» на новом венике и вопя частушки бабки-ёжки. В какой-то момент от выпитого алкоголя и я начала засыпать, хотя пила меньше всех. Это была моя первая в жизни пьянка, и… Мама, папа, простите меня, но мне понравилось!

Кажется, это было моей последней мыслью, прежде чем я уснула сном младенца лицом в салате.

* * *

«Жизнь – штука забавная, и никогда не знаешь, где тебе на голову упадёт кирпич…»

Алексей Пехов. Пересмешник

Терпеть не могу, когда в выходной просыпаюсь от того, что солнце лезет в глаза! И так повернулась, и эдак, но надоедливые лучи словно решили меня преследовать. Мы же задёрнули не пропускающие свет портьеры…

От безысходности пытаюсь открыть глаза. О чёрт, как голова-то болииит!.. Как будто по ней грузовик проехался. С чего бы вдруг, спрашивается?

То ли звон в голове был сильным, то ли тишина стояла мёртвая, но я не слышала не одного постороннего звука. Сонный мозг пытался выдать мне хоть какую-нибудь информацию о вчерашнем дне.

Ах, ну да… Хэллоуин. Меня можно поздравить с первой в жизни пьянкой. Боевое крещение, так сказать. Но похмелье с утра новичкам скидки не делает.

Кода наконец стал стихать противный звон в ушах, я смогла пошевелить рукой (о чудо! Уж думала, что все конечности онемели). Тело ломило, будто всю ночь я спала не на мягкой тёплой кровати, а на каком-нибудь булыжнике. Попыталась открыть глаза и пошевелиться – с первого раза вышло не очень. Постепенно возвращались ощущения, осязание, и… чёрт возьми, что-то было явно не так!

Попыталась встать. Зря пыталась… потому что тут же села обратно.

Моё тело, или уже не моё, ПОКРЫВАЛА ШЕРСТЬ! Мало того, оно ещё уменьшилось в несколько раз, да и вообще по строению напоминало тело обычного…кошака?!

«Что за х***я?!» – я хотела громко и справедливо возмутиться, однако вместо этого получилось жалобное кошачье мяуканье.

Меня обуял настоящий ужас. Честно, так страшно ещё никогда не было. Что это? Сон? Чья-то шутка? Что?!

Лапы подкосились и я дохлой тушкой упала на траву. Стоп… траву?!

Вскочив как кот, обожравшийся валерьянки, я мутным полубезумным взглядом оглядела место, в котором оказалась.

Красивый, мирный, не загаженный цивилизацией лесок, ну просто рай. Вот только сейчас сей факт мало коснулся моего ошалевшего сознания. Единственным фактом, который мозг всё-таки смог зафиксировать – то, что я здесь оказалась не одна.

Девчонки – Ната, Вика и Ксюха валялись рядом в хаотичном порядке. Их я узнала сразу, потому что лица всё те же. Вот только…

Разглядев острым кошачьим зрением новые детали, я офигела ещё больше, хотя это и казалось невозможным. Всё ещё не веря своим глазам, пошатываясь, подошла к подруге, что спала ближе всего ко мне – к Нате. То же знакомое лицо, растрёпанные каштановые волосы, даже верх от костюма тот же. Но… Одно такое маленькое «но»…

Вместо ног у неё красовался длиннющий змеиный хвост.

– Ни х*я себе! – Я забыла все нормальные слова, да и моё мяуканье всё равно никто бы не понял.

Неужели Ната теперь… эээ… наг?!

Да ну, нееее….

«М-дя, и это говорит та, кто проснулась в теле кошки» – в пору было нервно хохотать.

Сглотнув, я решилась недоверчиво потрогать лапами этот огромный хвост нагини, убеждаясь, что он реальный. Даже куснуть попробовала. Вот только эта затея оказалась неудачной… ибо хвост с вцепившейся в него мной приподнял и сильно отбросил куда-то далеко. Приземляться головой об дерево – не самая приятная вещь на свете. Проверено опытным путём.

Дико мявкнув на всю округу, я всё-таки не вырубилась снова. И даже осмотрела других девчонок, правда, не решаясь больше к ним прикасаться.

Вика лежала где-то под деревом, напоминающим осину, как-то почти неестественно выгнув шею, всё в тех же чёрных ласинах и красных батильонах. Остальное не давали рассмотреть могучие, огромные чёрные крылья – значительно больше тех, что от костюма. И они казались просто до неприличия настоящими.

Ксюха тоже лежала неподалёку. Её рыжие, причём настоящие, волосы просто поражали длинной, здоровьем и красотой оттенка. Буйные вихры немного походили на львиную гриву, укутавшую её хрупкое тело. На ней было всё тоже синее платье, и, чёрт возьми, она нифига не изменилась в остальном!!!

Где с*ка справедливость?!

Пора заканчивать с матами, а то с гопотой скоро сольюсь. Но в данной ситуации у меня ни слов, ни мявков приличных не находится.

…где-то минут пятнадцать пыталась разбудить этих пьяниц. Уже успела испугаться, что их убили, так как на мои царапки-укусы-оры они какое-то время не реагировали. Уже проскользала коварная мысль использовать их в качестве лотка, чтоб соизволили обратить на меня внимание, но шкурка оказалась дороже жажды мести. И вот, наконец, мои усилия оправдались…